Запретный город

Оглавление

Часть первая. Кармен-сюита
Глава первая. Явление Хосе
Глава вторая. На площади людной, на площади шумной
Глава третья. Явление Кармен
Глава четвертая. Хабанера
Глава пятая. Сегидилья
Глава шестая. Явление Эскамильо
Глава седьмая. Хвала и честь тореадору!
Глава восьмая. Финальная сцена

Часть вторая. Сон в красном тереме
Глава первая. Ворота зеленого дракона
Глава вторая. Игра облака и дождя
Глава третья. Пресный вкус жизни
Глава четвертая. Девятихвостая лиса
Глава пятая. Путь к белому тигру
Глава шестая. Музей восковых фигур
Глава седьмая. Город с привидениями

Часть первая. Кармен-сюита
Глава пятая. Сегидилья

В последний день перед отъездом, с утра они мирно прогуливались по старому городу, взявшись за руки, полусонные и ленивые. Бродили-бродили и забрели в Голубую Мечеть Султана Ахмеда.

В мечетях перед входом положено разуваться.

Анна с Валечкой послушно сняли обувь и пошли осматривать красоты имперско-османской архитектуры. Осмотрев все достопримечательности мечети, как образцовые туристы, они двинулись к выходу и там, у дверей, стали обуваться.

Анна-то обулась в два счета: на ходу впрыгнула в свои лодочки и поскакала вниз по лестнице к какой-то очередной византийской развалине. А Валечке пришлось долго и нудно зашнуровывать свои ботинки.

Пока он, проклиная строгие мусульманские обычаи, завязывал себе шнурки, возле Анны тут же появился, – как будто из воздуха, просто ниоткуда, – молодой симпатичный турок.
- Какая красавица! – сказал симпатичный турок на дурном английском языке. – Откуда же Вы приехали?
- Из России, - ответила Анна.
- О-о! – неопределенно сказал турок и поцокал языком, словно никогда в жизни не видывал российских граждан в Стамбуле. – Не могу ли я Вас угостить турецким кофе?
Но дальше этого дело не пошло, потому что за Аниной спиной моментально выросла высокая и грозная Валечкина фигура. Заметив сверху возмутительные маневры коварного турка, Валечка побросал к черту все свои шнурки и кубарем скатился по лестнице.
- Что Вы хотите, сэр? – зловеще обратился он к турку с безупречным произношением.
Турок сразу же стушевался и дал задний ход. Знакомство с таким большим количеством российских граждан в его планы явно не входило.
- Да нет, ничего. Я просто спросил, сколько времени, - промямлил турок и исчез, – так же быстро, как появился.
- Тебя просто невозможно оставить одну ни на секунду, - возбужденно сказал Валечка, беря Анну за плечи и заглядывая ей в глаза. – Тебя все время кто-то пытается украсть.
- Давайте теперь будем еще устраивать мне сцены ревности! – она передернула плечами, высвободилась из его рук и пошла вниз по извилистой улице, сплошь завешанной узорчатыми коврами. – Подумаешь, подошел какой-то дурак…
- Не какой-то дурак, а все дураки, как один, - говорил Валечка, шагая за ней в гущу старинного квартала. – Почему-то к тебе считают нужным подойти все дураки до единого!

Она шла вперед, не отвечая. Она на него сердилась.

Углубившись в свою семейную сцену, они чуть не сбили с ног разноцветную старую цыганку с золотыми зубами, ожидавшую неизвестно чего в самом центре улицы.
- Дойч? Джермани? – сразу же привязалась к ним цыганка.
- Нет, русские мы, - неизвестно зачем ответил ей Валечка.
- Ай, русский красавчик, дай погадаю! – с компьютерной скоростью переключившись на русский язык, тут же заголосила цыганка. – Ай, покажи ручку! – и схватив Валечкину ру-ку, стала разглядывать ее, покачивая головой.
- Ай, золотой ты мой! Дай ручку у жены посмотрю, - сказала она, изучив его ладонь и протягивая руку за Аниной.
Анна приняла предложение с явной неохотой, но цыганка все-таки завладела ее ладошкой.
Поглядев на ладонь какое-то время, цыганка подняла взгляд и посмотрела Ане в глаза. От этого взгляда на Аню нашел внезапный приступ отвращения, до тошноты.
- Пошли отсюда, - прошипела она Валечке, схватила его за рукав куртки и потащила прочь от старой цыганки.
- Стой! Стой! – завопила та. – Всю правду скажу, слышишь? Позолоти ручку, красавица!
- Денег нет, - отрезала Аня, не оборачиваясь.
- Позолоти ручку!
- Денег ёк, - сказала тогда Аня на смешанном русско-турецком, для пущей убедительности. – Ёк алтын, ясно?
- Ёк алтын! – еще громче заверещала золотозубая старуха. – Денег у нее нет! Ах, ты бесстыжая! А ты, красавчик, брось ее, брось скорее! – старуха тащилась за ними вниз по улице, не переставая тарахтеть:
- Беги от нее, мой сладкий. Черная она, пиковая дама. Всю жизнь твою погубит, счастье разрушит. Беда тебя ждет, милый, ой, беда…
- Пошла вон, старая дура! – сказала Аня сквозь зубы и ускорила шаг.
- А ты-то что думаешь, сама убережешься? – крикнула ей тогда начинавшая безнадежно отставать цыганка. – Кровью истечешь, сучка!
Аня шагала вперед очень быстро, сильно сжав челюсти. Бледная, как мел.
- Кровью истечешь! – надрывалась ей вслед бродяжка. – Кровью!
- Кровью, кровью, кровью, - мячиком отскочило эхо от старых константинопольских стен.
Анна уже почти бежала.
Остановилась она уже только после того, как они свернули за угол и вышли на большую площадь с развалинами византийского ипподрома. В глазах у Анны стояли слезы.
Валечка, в первый раз видевший ее в таком состоянии, совершенно растерялся.
- Да что ты, Анечка, плюнь, не имеет значения, - суетливо бормотал он что-то несуразное. – И правда, какая-то дура старая… Не обращай внимания! Пойдем лучше куда-нибудь чайку попьем. Вкусный чай, с мятой, ты же любишь…

Часть вторая. Сон в красном тереме
Глава вторая. Игра облака и дождя

Ужинать Аня предполагала пойти в роскошный европейский ресторан на первом этаже гостиницы. Но Алексей на такое предложение только поморщился:
- Да ни за что. Ненавижу этот респектабельный официоз. Он везде одинаковый, даже не понимаешь, в какой части света находишься. Мы поедем с тобой в старый город, в настоящий китайский ресторан. Я хочу, чтобы ты действительно почувствовала, что ты в Китае.
- Как скажешь, - ответила благоразумная Аня.

Беспокоиться она начала только тогда, когда машина заехала в какие-то уж совсем немыслимые трущобы. Квартал, в котором они оказались, был месивом из малюсеньких серых домов, крытых каменной черепицей. Дверные проемы этих домов открывались на разветвление узехоньких двориков, заставленных штабелями угля для топки и клетками с домашней птицей. Где-то вдалеке, над ломаным покрывалом серых крыш, вздымалась очередная непонятная пагода.
- Куда это ты меня завез? – спросила Аня с фальшивой улыбкой.
- Это хутонги, - объяснил Алексей.
- Ху-что?
- Это квартал хутонгов, серых домов. Самое сердце старого Пекина. Давай, вылезай из машины, - сказал он. – Дальше на машине проехать нельзя. Поедем на рикше.
Рикши уже дежурили около остановившейся машины.
Аня с Алексеем залезли во что-то типа коляски, прикрепленной на раме трехколесного велосипеда. Аня к ужину принарядилась: на ногах у нее были изящные туфли на шпильках, поэтому на велосипед ей было залезать нелегко. Но Алексей этого словно не замечал.

Рикша накрыл их колени потертым одеялом, взгромоздился на велосипед и с усилием стал крутить педали, высоко приподнимаясь над седлом. Рикша был пожилой и усталый; на штанах у него зияла большая дыра, ясно открывавшаяся Аниному взору каждый раз, когда рикша привставал с седла. Когда асфальт на дороге закончился и пошли крупные камни с выбоинами, рикша слез с велосипеда и потащил велосипед с пассажирами дальше вручную, по ухабам и колдобинам. На узкой улице без названия было темно, хоть глаз выколи.
- Куда мы едем? – спросила опять Аня.
- Увидишь, - только и ответил Алексей.
Они слезли с велосипеда около небольшого дома с бамбуковой верандой. Гремя бамбуковой занавеской на дверях, они зашли внутрь, в зал ресторана, полный дыма и чада. Навстречу им выбежал какой-то китаец, вытирая жирные руки о фартук; они с Алексеем пере-бросились несколькими фразами по-китайски, и Алексей похлопал его по плечу.

Меж тем Аня оглядывалась вокруг, щуря глаза. В зале стояло пять или шесть больших столов. На столах были установлены крутящиеся стеклянные подставки, заставленные тарелками и мисочками с какой-то неопределенной едой. За столами сидели только китайцы, оперативно шуровавшие в этой еде палочками.
Алексей еще что-то сказал хозяину ресторана, и тот с одобрительным: «Хо-хо-о!» исчез в кухне.
- Ты говоришь по-китайски? – спросила у Алексея Аня, с удивлением слушавшая странные модуляции его голоса.
- Конечно, - пожал он плечами. – Здесь невозможно не говорить по-китайски. Английский почти никто не знает. Если хочешь здесь выжить, придется выучить китайский.

Не сильно обрадованная такой перспективой, Аня села напротив Алексея за маленький столик, который специально для них двоих вытащили из кухни. Сидевшие за большими столами китайцы все пооборачивались к ним и уставились на них безо всякого стеснения. Алексей махнул им рукой и что-то сказал; китайцы засмеялись.

Послышалось два-три дружелюбных выкрика.
Он ответил с улыбкой. На этот раз китайцы откровенно захохотали.

Переводить этот диалог для Ани Алексей не счел нужным. Она сидела тихо, уставясь в стол, и чувствовала себя чужой на этом празднике жизни. В это время появился первый китаец в фартуке, неся в руках нечто вроде бамбукового рога. Подойдя к столику, он вытащил грязную тряпку, затыкавшую отверстие рога, и разлил в две фарфоровые чашечки какую-то мутную густую жидкость.
- Это что? – спросила Аня.
- Пей, пей, - сказал Алексей снисходительно.
Она глотнула: жидкость была сладковатая и склизкая, теплая, немного противная.
Алексей смотрел на нее с любопытством.
- Ну, как?
- Нормально, - выдавила Аня.
- Это южнокитайское рисовое вино, - небрежно пояснил он.
В этот момент подошли еще два китайца, державшие в руках холщевый мешок, нож, топор и что-то вроде деревянной плахи. Один из них вытащил из мешка голову извивавшейся змеи, с перепугу показавшейся Ане изумрудно-золотой, как в сказке.
Китайцы придавали змею к плахе и отрубили ей голову. Брызнула кровь. Один из китайцев подхватил с подноса стаканчики и подставил их под обезглавленное змеиное тело, истекавшее кровью; второй легонько массировал труп, чтобы выдавить из него все остатки крови. Алексей просмотрел весь спектакль с видимым удовольствием. Он залпом выпил стакан с кровью и передал второй одеревеневшей Ане.
- Я не могу, - сказала Аня задушенно.
- Глупости. Пей давай, - распорядился Логинов. – Это самый изысканный китайский аперитив.
Аня зажмурилась, опрокинула в себя стакан с кровью, словно водку, и торопливо запила рисовым вином, вкус которого после крови показался ей совсем недурным. Китайцы за это время разрезали тонким ножом змеиное тело пополам, отделили мясо от кожи и, вытащив желчный пузырь, разлили в кровавые стаканы желчь.
- Это тоже пить? – спросила Аня, сглотнув.
- Можешь смешать желчь с вином, - разрешил Алексей, - а то тебе, наверно, горько будет.
Аня, твердо решившая ему не перечить, налила себе до краев чашку рисового вина, вывернула в него стаканчик с желчью и храбро выпила, не отрываясь. Несколько раз от горечи в горле у нее возникал рвотный спазм; в итоге она подавилась и сильно закашлялась, из глаз покатились слезы. Китайцы от души хохотали, Алексей вместе с ними. Время от времени они перекидывались озорными репликами.
- Ну, ничего, моя девочка, - сказал Алексей, отсмеявшись. – Все хорошо. Сейчас будем кушать. Пока они будут жарить змею, поедим пирожков.
Принесли пирожки, похожие на «весенние блинчики», которые Аня ела в китайских ресторанах Европы, но только почему-то все черные. После кроваво-желчного аперитива Аней овладело какое-то равнодушие: она без опаски откусила от пирожка и спросила, жуя:
- А почему они черные?
- А они с муравьями, - ответил Алексей. – Ты просто не разглядела.
Вся поверхность пирожка была покрыта мертвыми муравьиными головами, торчащими на скрюченных шеях из жареного теста, как покойники, закатанные в бетон. Тут прибыла и горячая закуска: небольшие кусочки горячего мяса на косточке, плавающие в кисло-сладком соусе. Мясо было жестковатое и немного клейкое.
- Это собака, - сказал Алексей, подождав, пока Аня разжует и проглотит первые два куска. – Китайцы любят есть собачатину в холодную погоду. Говорят, это мясо хорошо согревает.
Аня сидела молча, то и дело отхлебывая большой глоток рисового вина из чашки.
- А ты не напьешься, котенок? – проявил заботу Логинов.
Принесли штук двадцать жареных скорпионов. Скорпионы были приготовлены на гриле – как креветки где-нибудь на Средиземном море. Скропионьи трупы застыли в угрожающей позе нападения: наверно, их живыми кинули в раскаленное масло.
Алексей щелкал их легко, с удовольствием, как семечки.
Наконец, появилось и змеиное мясо. Змея была нарезана длинными кусочками, как угорь, и запечена в масляном соусе. Вместе со змеей на столе появилась еще одна тарелка с аккуратненькими тефтельками, зажаренными в тесте.
Аня взяла себя, наконец, в руки и тоже решила пошутить:
- Интересно, а это что такое? После всего, что уже было… не иначе, как обезьяна?
- Нет, дорогая, - Алексей умильно сложил губки бантиком, - в сточных канавах Пекина обезьяны не водятся.
Последовала минута молчания, в течение которой Аня так смотрела на тефтельки, словно они были нашпигованы цианистым калием.